15 октября 2015 года я повезла свою собаку на стерилизацию в Фауну (Сиреневый бульвар, д. 83 Б.) Мои друзья рекомендовали Юфереву Наталью Николаевну - главного врач клиники - которая сделала множество операций собакам, которых мои друзья спасают много лет. И всегда все было хорошо. Но с моей Мартой получилось иначе.
Начнем с того, что НН не предложила провести никакие предварительные анализы, хотя знала, что Марте уже больше 5 лет, и раньше она жила на улице. Я сама, начитавшись в интернете, сдала кровь собаки на анализ. Все оказалось в норме, и я больше не делала никаких проверок.
Перед операцией я сказала, чтобы Марте сделали косметический шов, и все самое лучшее и необходимое, деньги не имеют значение. Операция прошла нормально, НО я услышала как во время операции Марта заскулила. И люди в коридоре подтвердили, что это она. Я бросилась к администратору клиники, она удивилась, сказала, что животное под капельницей. После операции НН сказала, что Марта еще была не окончательно под наркозом, они ее перекладывали со стола на стол, после подготовки к стерилизации, и так как она чувствительная собака, она вскрикнула, хотя была уже в забытьи.
Марта пришла в себя, мы пробыли с нею в клинике больше часа, затем нас отправили домой. Дома Марта описалась, ее в очередной раз вырвало, и она начала часто тяжело дышать, временами с хрипами. Рот холодный, язык бледный в желтой желчи. Я бросилась звонить в клинику, терапевт Синицина Екатерина Анатольевна сказала, что это нормально, дескать, легкие отходят от наркоза, и может быть посинение языка. Сказала померить температуру. Оказалось 37 градусов. ЕА сказала, что это нормально. Я спросила: точно не приезжать в клинику? Она сказал: точно. Но видя, как Марта страдает, я решила перестраховаться, и привезла ее обратно в Фауну. Вышла Н.Н., выговорила мне, что я таскаю собаку вместо того, чтобы оставить ее в покое. Я чувствовала себя истеричкой, но мне плевать, главное меня успокоили специалисты, сделали Марте обезболивающий укол, дали еще шприц с собой на утро, и отправили домой. Марта стала чуть спокойнее после укола, но не переставала часто дышать. Дома через полчаса она стала ходить из угла в угол, метаться, одна лапка у нее подвернулась и она наступала не на подушечки, а на костяшки пальцев, через час-два она стала скулить, язык насколько это было возможно в состоянии удушения, легла возле двери, язык вывалился, ей было совсем плохо. Я снова позвонила, плакала, ЕА сказала, если я так реагирую, надо привезти Марту в клинику и оставить ее там на ночь, они видят подобное постоянно, а мне просто непривычно. Пока мы говорили, Марта стала дышать спокойно. Я обрадовалась, сказала, что ей стало лучше, извинилась за беспокойство. Но через минуту, я заметила, что слишком тихо, я потормошила собаку, и тут она сделала тяжелый глубокий вдох, и тишина, через несколько секунд снова. Я звоню, кричу, она умирает, ЕА сказала проверить: реагирует ли Марта глазами, но глаза ее не реагировали. Я вызвала такси, но когда машина приехала, Марта уже умерла.
Почему, когда я ее привезла обратно в клинику, ей не проверили легкие, сердце, ничего не предприняли? Что это было? Передозировка наркоза? Эмболия легкого? Сердечный приступ? Почему мне постоянно твердили, что все в порядке, когда собака умирала? Почему наркоз был не разовым уколом, от которого собака приходит в себя быстро, а через капельницу? Я не могу ответить на эти вопросы. На предложение сделать в Фауне вскрытие, я отказалась, ведь они могут назвать любую причину, чтобы снять с себя ответственность. Я очень жалею, что послушала врачей вопреки своему беспокойству, что не заставила их проверить Марту как следует и уехала, вместо того, чтобы остаться в клинике, пока ее дыхание не нормализуется. Для кого-то - это немолодая дворняга, а для меня это было самое близкое существо, которое я безумно любила и заботилась, умная, милая собака, личность, которую я оберегала от дрессуры, она и так все понимала, любила и доверяла мне.
Липко Ольга Геннадьевна,
волонтер приюта "Дубовая роща"